Как пономаревцы хотели сразиться с румынами
Памяти наших отцов – участников Великой Отечественной войны.
Середина мая 1967 года. В цветении роскошные хуторские сады, в благоуханном разнотравье степные просторы. Закончены весенне-полевые работы. Хуторяне подтягивают неотложные домашние дела, строят планы на предстоящее лето. О прошедшей войне почти уже ничего не напоминало. Даже наоборот, были радостные новости: обнаружилась сестра Королевых в Канаде, сын Гуровых – в Польше, в Западной Украине нашелся оставшийся там после тяжелого ранения отец Ивановых.
Как-то мы с соседними девочками играли возле двора у кустов сирени. К нам подошел мужчина средних лет с чемоданом в руках и весело спросил: «А здесь ли проживает мой закадычный друг и односум Иван Калмыков?» Мы дружно закивали, хотя не поняли, что означает «односум». Отец, услышав, что кто-то назвал его по имени, вышел за калитку и побледнел.
- Токин, ты что ли? — закричал он и бросился к подошедшему.
- Я, а кто же еще, — кинулся к отцу мужчина.
- Ты что ли с того света?
- Почему? С этого. Весь свет обошел, а домой пришел!
Они так громко разговаривали, кричали, обнимались, что услышали соседи, начали подходить к ним, и все твердили, что это сын Токиных, который пропал без вести.
К вечеру в нашем дворе было видимо-невидимо народу, все радовались такой встрече. А мой отец все твердил мужчине, что его мать до последнего не верила, что он пропал, что он предатель.
Из рассказов стало понятно, что семья Токиных получила известие: «Пропал без вести». Это было в 1942 году. Токин ушел на фронт добровольцем. Был храбрым и бесстрашным. Все помнили его до войны драчуном, задирой, но надежным помощником в семье. Служил в разведке. После одного задания из всей группы только он остался в живых, а сведения, добытые им, не подтвердились. Пришли из спецотдела и увели его. Ходили слухи, что вечером его расстреляли. А домой сообщили, что пропал солдат без вести. На самом деле в спецотделе снова проверили сведения, которые на этот раз подтвердились, и Токина, так как у него уже на тот момент был орден, перевели в полковую разведку. И характеристику дали, что он предельно честный, храбрый и очень смекалистый. Так он и служил до 1944 года. Был награжден вторым орденом, но вскоре получил сильное ранение и долго лежал в госпитале. Перед самой выпиской подрался с начальником госпиталя за то, что повар воровал продукты из столовой. Не мог он вытерпеть того, что у своих «крысятничают», когда вокруг такой голод, и врезал ему по самое не балуй. Солдата тут же арестовали, но приехал командир и заступился за него. Его веское слово и два боевых ордена спасли Токина. К тому же уже был конец войны, в штрафбат не посылали, а отправляли в трудовой лагерь на восстановительные работы. И поехал наш земляк на просторы родной Сибири. Работал на Красноярской ГЭС. Там стал мастером, заработал 3-й орден – Трудовой Славы. Показывал фото семьи, детей. Все ахали, слушая его рассказ, удивлялись и радовались тому, что еще на одного солдата в хуторе стало больше среди вернувшихся живыми с той войны. Сидели до поздней ночи.
Утром председатель колхоза Дерягин Иван Алексеевич объявил выходной: дождь прошел, да и событие такое – без вести пропавший нашелся! Решили отметить это у нас в саду. Благо красота в нем неописуемая – цвели вишни, белый налив, сирень. Часам к 11 к нашему двору стали приходить, подъезжать все сослуживцы, ровесники Токина, земляки – участники войны. Мама с соседками готовили на горнушке. Мужчины освежевали барана, варили шулюм. На столы ставили все, что принесли с собой. Все рады были такой встрече, будто второй День Победы отмечают. Собрались почти все пономаревские участники войны – Живых А.Д., Наумов В.Г., Кудинов В.П., братья Немудрякины, Дьяковы, Орловы. Все пришли семьями, с детьми. Приехали и представители военкомата. Из Верхнесвечниково прибыли учителя-фронтовики: Певнев А.И., Чупрынин Ф.А. Привезли с собой однополчан – Губанова, Шматова, Повод. Из Цыпкина прибыли братья Шаповаловы с молодым гармонистом Дударевым Н.И., который веселил компанию от начала и до конца. Когда после нескольких рюмок кто-то затянул: «Распоследний нонешний денечек гуляю с вами я, друзья…», Токин закричал, что не советует петь грустные песни и запел: «Путь-дорожка, фронтовая, не страшна нам бомбежка любая, а помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела…».
И понеслись все плясать и частушки петь. Мы, дети, сидели на деревьях, на заборах и тоже радовались такому веселью.
Разговоры шли все время о войне, и почему-то вспоминали румын. Вдруг кто-то запел про них шуточную песню. Все долго смеялись, а потом Певнев Александр Иванович обратился к Воронину Федору Павловичу: «А ну-ка расскажи, Федор, как вы с Орленком (Орлов Петр Васильевич) в разведку к румынам ходили».
Воронин дядя Федя начал рассказывать: «Выбрали нас двух: меня – рост под 190, и Орлова П.В. – рост метр с кепкой. Орленок молодец. Я сижу в засаде, а он через кусты проползет, потом вернется – все доложит, и двигаемся дальше. Приказ был доставить языка без единого выстрела. Видим – по дороге идут пять румын. Договорились, как будем действовать. Орленок разбегается и со всего маху головой в пузо одному румыну, потом другому. Они попадали и лежат. Я хватаю дрын с земли и огрел тоже двух сразу. Смотрю, напарник мой уже сидит на спине у пятого и бьет его по башке. Мы скрутили его и доставили в часть. Язык ценным оказался, а нас благодарили перед строем». Певнев сказал, что такие бесстрашные солдаты и выиграли войну. И опять пошли все плясать и петь разудалые частушки.
Вдруг кто-то предложил: «А давайте напишем Брежневу, пусть разрешит прислать к нам человек 200 румын, а мы соберем человек 100 наших казаков из всех близлежащих хуторов и сразимся врукопашную. Посмотрим, кто кого». Все согласились. Заставили писать отца, так как знали, что 2 года назад он от всех участников войны нашего колхоза написал в Москву письмо, в котором спрашивал о судьбе маршала Победы Георгия Жукова. Ему ответили, сказав, что Жуков болеет, и прислали его книгу «Дорогами войны». И вот опять стали писать письмо. Потом распределили обязанности: связь держать через отца, отец с военкоматом, а потом передаст ответ через трактористов, которые возят молоко в Селивановку, Верхнесвечниково, Бакланов, Московку. Представитель военкомата забрал письмо, и все стали ждать ответа.
Сраженье 200 на 100 предполагалось устроить на месте сегодняшнего водохранилища, рядом с Гарбузовым садом и рекой Мечетной, чтобы рядом были вода и прохлада. Судьями назначили Агуреевых и Морозовых из Крюкова, так как решили, что они будут судить предельно честно.
…Токина проводили где-то через неделю. Поехал он в свою Сибирь с пономаревскими гостинцами: салом, топленым маслом, мукой, медом, сухофруктами, повидлом, семечками. Это все принесли ему односельчане, чтобы он отвез своей семье.
Прошло лето, успешно закончилась уборка урожая. Мы уже пошли в школу, а ответа все не было и не было. Все с надеждой спрашивали у отца, нет ли писем из Москвы? Мне даже стало жалко отца. Думаю, что, если ответа не будет, его сделают виновным в несостоявшемся сражении. Но я почему-то была уверена, что отец выйдет победителем из этой ситуации.
Где-то в октябре хуторяне решили отправить отца с расспросами в военкомат. Рано утром подъехала к нам машина, в ней сидел мужчина, и все поехали в Кашары. Вернулись ближе к вечеру. У нашего двора уже сидели люди и ждали. Отец выпрыгнул из кабины, оглядел всех собравшихся и сказал спокойно: «Брежнев не разрешил. Леонид Ильич сказал, что сейчас очень тревожная обстановка в мире, не до этого сейчас». Вот так ответили из Москвы на военкомат. Все облегчено вздохнули: «Ну раз Брежнев сказал, значит так и надо». Ведь тогда были порядок, лад и ясность во всем. По хутору пронеслось, что Брежнев не разрешил, а то бы наподдали бы румынам. И это было равносильно победе!
Я не знаю, отправлялось ли это письмо в Москву, но патриотический подъем, порыв на встречу с румынами был наисильнейший.
А в это время где-то в Бухаресте никто не догадывался, что их представителей ждут в маленьком донском хуторе для проведения мирового первенства по кулачному бою.
С той страшной войны наши отцы вернулись победителями. Иногда позволяли себе лирические отступления. Имели на это полное право!
В.И. Сондорс, х. Пономарев.