История, о которой я хочу рассказать, случилась в начале 2000-х годов. Мой друг и одногруппник Женька Коган организовал очередную встречу выпускников строительного факультета Ростовского инженерно-строительного института (РИСИ) 1984 года. После окончания нашего вуза мы собирались не отдельными группами, как обычно делали и делают другие выпускники, а всем выпуском, в составе нескольких групп. Такие встречи проводились не первый раз, приезжали выпускники со всех уголков бывшего СССР в количестве свыше 50 человек.
Посетив нашу альма-матер, родной институт, встретившись с преподавателями, направились в ресторан «Богатяновский», бывший пивной бар «Рак», куда мы частенько захаживали в годы студенческой юности. Благо он располагался буквально в паре сотен метров от нашего института, вниз к набережной Дона по Кировскому проспекту.
Инициатором и организатором подобных встреч всегда выступал Коган. Коротко расскажу о нашем с ним знакомстве.
Так вот… Я поступил в РИСИ в 1978 году. Учиться было не очень комфортно. В группе было много горожан, в том числе ростовчан, которые вели себя немного заносчиво по отношению к нам, иногородним.
Лично мне не очень нравился староста группы, который при случае «закладывал» нас преподавателям за пропуски занятий и другие мелкие нарушения. В общем, группа была далеко не идеальной и очень недружной. Так продолжалось два с половиной года. Завершив 5-й семестр, сдав без троек экзамены зимней сессии, я приехал домой на каникулы. Незадолго до их окончания я внезапно заболел и попал в нашу Кашарскую больницу с непонятным диагнозом, который так и не был установлен. Пропустив пару-тройку недель занятий, я стоял на распутье – возвращаться в Ростов или нет. Крепким телосложением и особым здоровьем я никогда не отличался, а после перенесенной болезни у меня, как говорится, кожа да кости. Я по совету двоюродного брата решил оформить академический отпуск и на год оставить занятия.
Через год возвращался в институт с большим сомнением: как примут меня в новой группе, да и в целом в РИСИ мои новые сокурсники. Сомнения рассеялись быстро – одним из первых ко мне подошел высокий крепкий парень и сказал:
— Не дрейфь, Серега, прорвемся.
Так состоялось наше знакомство, и завязалась крепкая мужская дружба с Женькой на долгие годы, вплоть до его кончины.
Друг оказался еврейских кровей, но с примесью русских, сибирских корней по отцовской линии. Дед его отца был сибиряком крепкого телосложения, поэтому отец Жени и он сам выглядели настоящими атлетами.
Женька с родителями жил в Ростове, на Каменке, на улице Вавилова, в первом доме за мостом через реку Темерник. Семья была очень дружная, хлебосольная. Иногда после занятий мы засиживались с Женькой допоздна, делая курсовые проекты, и тогда гостеприимные хозяева оставляли меня ночевать. Я с удовольствием соглашался, чтобы лишний раз не возвращаться в общагу.
В целом новая группа оказалась очень дружной и приветливой по сравнению с предыдущей. Отмечали все праздники по очереди у кого-либо из ростовчан, со всеми общались на равных. Староста группы Сережка Толмачев оказался вообще золотым человеком. Придя в институт после армии и рабфака, прикрывал и защищал каждого из нас на правах старшего брата, давал деловые жизненные советы. А мы старались его не подводить.
Женька занимался в институтской секции туризма и альпинизма. Неоднократно бывал в горах и других интересных местах. Звал меня с собой в секцию и турпоходы. Но я все свободное время отдавал футболу, поэтому до поры до времени предложение его не принимал. Наконец на пятом курсе во время зимних каникул мы решили идти в лыжный поход по Карелии, конечной целью которого было посещение 22-главой церкви Преображения Господня 1714 года постройки, возведенной на острове Кижи без единого гвоздя. Доехав поездом до Петрозаводска и пройдя в течение двух недель около двухсот километров на лыжах по Онежскому озеру, мы увидели главное создание русского деревянного зодчества.
После окончания вуза наши пути расходились и сходились вновь. Я ушел на Тихоокеанский флот и 2 года отслужил на Камчатке, а Женька строил цеха завода «Алмаз» недалеко от известного на сегодня автомобильного рынка. После службы я стоял на распутье: куда идти работать. Женька пригласил к себе на «Алмаз», где в дальнейшем мы провели бок о бок около двух лет. Поссорившись с начальником нашего строительного управления, Коган вынужден был уйти, а мне, пытавшегося его поддержать во время конфликта с руководством, было предложено сделать то же самое, что я, не задумываясь, и сделал. Женька перешел в городе на другую стройку, а я уехал домой в Кашары.
Во время работы на «Алмазе» Женька часто ходил после работы на шабашку, монтировал конструкции из алюминиевых профилей. Был он к тому времени женат и растил сына. Деньги, заработанные дополнительно, были солидным подспорьем к семейному бюджету. Увлечение алюминием не прошло даром. В 1991 году практически первым в нашей области и Ростове он создает компанию «Аквитал» и занимается проектированием и монтажом светопрозрачных алюминиевых конструкций из профиля Воронежского алюминиевого завода. Советский Союз прекратил свое существование, появились первые коммерческие банки, частные магазины и компании. Каждый коммерсант старался перепрыгнуть конкурентов. Женька монтировал окна, двери из алюминиевых конструкций, а также витрины и подвесные потолки. Прибыль была просто запредельной. Одновременно с этим он выступал в роли посредника между Белокалитвинским и Воронежским алюминиевыми заводами. Белая Калитва поставляла заготовки, а Воронеж изготавливал профильные изделия, доставляя их затем на авиационные заводы. За посреднические услуги Воронежский завод отгружал «Аквиталу» продукцию вне очереди и в нужном количестве.
В январе 1992 года, сопровождая партию профильной продукции из Воронежа, Женька сделал крюк и заехал ко мне в Кашары. Спать не ложились, проговорили всю ночь. Уже под утро я проводил его к груженному КамАЗу, стоявшему на стоянке у Минутки.
В 1996 году Женька осваивает новое направление, начинает производство металлопластиковых конструкций из немецкого профиля. Перед этим он съездил в турпоездку в Испанию. Там он познакомился с хозяином небольшого предприятия, который занимался производством и монтажом металлопластика, и с его разрешения заснял на видео весь процесс, не забыв пригласить при этом переводчика с испанского.
В 1997 году Коган приобретает в районе Нахичевани бывшую фабрику по производству баянов «Ростов-Дон», делает реконструкцию, оснащает ее современным импортным оборудованием для производства собственных стеклопакетов, металлопластиковых и алюминиевых конструкций. Кроме того, на базе компаний «Аквитол» в 1999 году был открыт крупнейший в России региональный склад профилей фирмы REHAU с филиалом в Краснодаре и Минеральных Водах. Компания «Аквитол» выходит на международный уровень.
Несмотря на успехи в бизнесе Женьку все время тянуло в горы. По возможности несколько раз в течение года он посещал Архыз или Домбай, чтобы покататься на горных лыжах.
В один из моих приездов в Ростов с ночевкой у Женьки, его жена Татьяна пожаловалась мне:
— Коган на старости лет совсем одурел, предлагает семьей поехать в горы, поставить там палатку и пожить с неделю.
Летом 2007 года Женька вместе с компаньонами по бизнесу, представителями московской кампании MACO совершает восхождение на западную вершину горы Эльбрус, поднявшись на высоту 5642 метра над уровнем моря.
В эти же годы в один из моих приездов к нему Женька сказал, что хочет поменять направление бизнеса. Связано это было с тем, что на рынке алюминиевых и металлопластиковых конструкций появилось много конкурентов, предлагавших более дешевую, но менее качественную продукцию. Второе место его не устраивало, и он решил первым в Ростове и Южном регионе приобрести и запустить в эксплуатацию импортную чудо-машину для производства упаковочной пленки для всех видов товаров.
Вот здесь-то и начинается наша итальянская история.
После встречи с однокурсниками и последующего посещения ресторана мы отправились ночевать к Когану в его квартиру на Пушкинской. Перед сном он сказал мне, что завтра мы поедем на встречу с представителем немецкой фирмы с целью провести переговоры по покупке упаковочной машины. Менеджером западной фирмы был итальянец, звали его Жан-Франко Черотти.
Перекусив бутербродами с чаем, поехали на Буденновский к гостинице «Ростов». После вчерашних посиделок немного «штормило», и мы, зайдя в тентованную палатку у гостиницы, опрокинули по паре кружек холодного хмельного напитка. Жизнь после этого показалась веселее.
Встречать иностранного гостя отправили в гостиницу водителя Когана — Сергея. Через несколько минут в дверях показались трое. Первым шел высокий моложавый брюнет с жгуче черными глазами, кудрявыми волосами в модных джинсах, черной футболке с несколькими золотыми цепями на шее – вылитый итальянский классический мафиози. Вслед за ним шел довольно возрастной мужчина, с простыми очками на носу, в туфлях с блошиного рынка, простом темно-сером костюме, несмотря на ростовскую жару за 30 градусов, и светлой рубашке. Замыкал процессию водитель Сергей, который тащил просто огромный чемодан на колесах. Женька предупредил меня, что для переговоров нанял переводчика, которого также звали Сергеем. Так, про себя я решил, что первым шел итальянец, за ним – переводчик и далее – водитель. Но оказалось, что менеджер – это человек в туфлях с блошиного рынка, а переводчик – обладатель шикарной шевелюры с цепями на шее.
Цель нашей встречи заключалась в том, чтобы уговорить итальянца сбросить цену на упаковочную машину, хотя бы на 1-2 миллиона долларов. Продукция фирмы, которую он представлял, стоила несколько миллионов зеленых.
Для начала нужно было проверить все сильные и слабые стороны итальянца, понять, чем он дышит, поэтому поехали на скачки на Кировский, на Ростовский ипподром. Хотелось посмотреть и понять – азартный ли он человек. До этого, по словам Жан-Франко, он никогда не был на бегах. Повернув с Красноармейской на Кировский, мы были остановлены сотрудниками ГИБДД, которые не разрешали проехать дальше непосредственно к ипподрому. Несколько патрульных экипажей стояли буквально через каждые 20 метров. Причина этого усиления оказалась в том, что в этот день разыгрывался Кубок губернатора, и он, Владимир Федорович Чуб, присутствовал в ложе ипподрома. В этой ситуации Сергей, водитель, оказался нашей палочкой-выручалочкой. Как бывший работник ростовской милиции он объяснил своим бывшим сотрудникам, что везет важного иностранного гостя, без которого скачки не могут начаться. Помявшись, гаишники нас пропустили с условием, что после высадки пассажиров Сергей вернется и поставит машину за пределами охраняемого периметра, что он добросовестно и сделал.
Заняв места на центральной трибуне ипподрома, мы начали смотреть прогон лошадей и выступление верховых казаков, ловко рубивших шашками лозу и протыкающих копьями тыквы вместо голов, насаженные на колья.
Увидев выступление, Жан-Франко вскочил со своего места и восторженно закричал по-английски:
— Козакс! Козакс!
При этом переводчик что-то комментировал ему тоже по-английски.
Женя предложил идти к кассам делать ставки. Для итальянца все было в диковинку. Вначале он не понимал, куда идти и зачем делать ставки.
Женя через переводчика все ему объяснил и повел итальянца с собой. Я играть наотрез отказался по причине жесткого похмелья после вчерашних посиделок. Переводчик играть тоже отказался, но сопровождал итальянца в походах к кассам.
Утренняя прохлада постепенно улетучивалась, жара становилась полновластной хозяйкой ипподрома. Женя предложил выпить холодного разливного напитка. Но свежего не оказалось, поэтому мальчик-гарсон принес нам холодного в банках.
С помощью жестов и переводчика мы предложили выпить итальянцу. Немного посопротивлявшись, он пригубил баночку-другую.
Начались скачки. Жан-Франко с Коганом вступили в игру. Неожиданно в первом же заезде итальянец выиграл. Поставил на номер 4, сказав «фо» по-английски.
— Почему «фо»? – спросили мы.
На что он ответил, что эта лошадка понравилась ему во время прогона.
После напитка легче не стало. Я обратил внимание на то, что до употребления итальянец ходил к кассам в пиджаке от костюма. После второй баночки он аккуратно вешал пиджак на спинку стула. Однако, когда уходил делать ставки, надевал его на себя, несмотря на изнуряющую жару.
Как всегда, после легкого напитка Женька предложил выпить погорячее. Итальянец отказался. Дела у него в это время шли в гору. Лошади, на которых он ставил, выигрывали заезды один за другим. Попросили переводчика перевести нашему гостю, что по русской примете новичкам всегда везет. Также попросили перевести итальянцу, что для продолжения форта необходимо срочно обмыть текущий выигрыш, иначе фортуна может повернуться задом. Жан-Франко отвечал, что не против был выпить, но вечером он летит в Германию рейсом Ростов-на-Дону-Франкфурт-на-Майне, где в аэропорту у него стоит машина, на которой он должен ехать дальше домой в Дюссельдорф, а полиция в ФРГ очень строгая. В свою очередь мы спросили о расстоянии между этими немецкими городами и получили ответ — 230 километров. Женька в шутку сказал, что для таких расстояний рюмка не помеха.
В итоге Жан-Франко согласился обмыть свой выигрыш. Разговор пошел веселее. Итальянец немного рассказал о своей семье. Выяснилось, что он знает практически все основные европейские языки: итальянский, немецкий, английский, французский, испанский и португальский, но, к сожалению, русского не знает.
Раздался звонок на мобильный телефон итальянца. Он извинился, привстал и отошел в сторону. Разговаривал на итальянском с какой-то женщиной, поясняя ей, что находится в Ростове со своими друзьями. Разговор получился очень темпераментным. По окончании общения он попросил Сергея перевести нам, что звонила его молодая жена из Дюссельдорфа, разница в возрасте с которой составляет более 20 лет. Жена у него очень ревнивая, не поверила ему, что он по работе находится в Ростове.
В качестве резолюции я попросил Сергея перевести, что жена – она и в Африке жена, все равно не поверит!
Далее Женька спросил итальянца:
— Жан-Франко, знаешь ли ты писателя Шолохова?
— Нет, — ответил итальянец.
Мы были немного удивлены его ответом, думая, как можно не знать великого донского русского писателя.
— А знаешь ли ты что-либо о станице Вешенской? – задал еще один вопрос Коган.
— Нет, — снова ответил итальянец.
— И о романе «Тихий Дон» ты никогда не слышал? – последовал очередной вопрос.
Ответ был тот же:
— Нет.
Мы попросили переводчика коротко рассказать Жан-Франко о Шолохове и «Тихом Доне», что он в течение нескольких минут и сделал.
Далее разговор зашел о моей персоне. Женька рассказал итальянцу, что я его друг и работаю архитектором недалеко от той самой станицы Вешенской. Итальянец поглядел на меня с интересом второй раз за день. Первый раз это случилось у гостиницы «Ростов», когда Жан-Франко, узнав, кто я по профессии, удивленно переспросил: «Архитэкче?», что в переводе с английского и означает — архитектор.
После этого, дабы подчеркнуть важность этого места, в котором жил писатель Шолохов, Коган начал, немного потешаясь над итальянцем, рассказывать о том, что в том месте, где живу я, протекает широкий и глубокий батюшка Дон, по берегам которого шумит вековая тайга, бродят медведи и росомахи, а осетры в прозрачной воде достигают размеров человеческого роста. Итальянец был сильно впечатлен рассказом моего друга и вроде бы принял все за чистую монету.
Наконец ведущий объявил по ипподрому о том, что в следующем забеге будет разыгран Кубок губернатора. Я привстал и заглянул за перила в соседнюю ложу. Увидев нашего губернатора, а недалеко от него человека, сидевшего ко мне затылком. Затылок показался мне знаком, поэтому я подождал, когда человек повернется ко мне лицом. Этим лицом оказался наш земляк Виктор Николаевич Ратиев, который работал тогда в Азово-Черноморской рыбной инспекции. Вслед за губернаторским кубком был разыгран и приз азово-черноморцев.
Далее в процессе разговора мы немного потешались над иностранным гостем, зная, что он не понимает по-русски не бельмеса.
Я с интересом наблюдал, как ведет себя итальянец в зависимости от количества выпитого. После каждого тоста и очередной опрокинутой рюмки Жан-Франко, несмотря на жару, по-прежнему аккуратно надевал пиджак и шел к кассе делать ставки. По возвращении также аккуратно его снимал и вешал опять на спинку стула. Так продолжалось ровно до трех рюмок. Потом, забыв о пиджаке, наш итальянец ходил делать ставки в одной рубашке. Мы с переводчиком все это время сидели за столом и ждали, когда вернутся наши компаньоны. Видимо, в карманах Жан-Франко находилось что-то важное, что он нам не доверял. Теперь, как и у всех нас, русских, ему стало все по барабану. Он просто расслабился и отдыхал.
Наконец наш итальянец взглянул на часы и объявил, что нужно ехать в аэропорт и лететь домой в Германию.
Нам хотелось дождаться конца бегов, но что поделаешь, время действительно поджимало.
Подвели итоги ставок наших игроков: итальянец выиграл около тысячи рублей, Коган же примерно такую же сумму проиграл.
По дороге в аэропорт Жан-Франко попросил Женьку:
— Можно ли в следующий раз мне тоже прокатиться на лошадке?
Женька твердо пообещал ему организовать коня, казачью форму и шашку. Итальянец остался доволен ответом.
Прибыв в аэропорт, припарковались у международного терминала. Войдя в зал ожидания, увидели в зале отлетов внука писателя Шолохова – Александра Михайловича. Видимо, он тоже вылетал куда-то за границу. Показали внука итальянцу, а тот пообещал нам прочитать «Тихий Дон».
Далее попытались всей командой проводить нашего гостя к стойке регистрации на его рейс. Но не тут-то было. Дежуривший полицейский пропустил только Жана-Франко. И здесь нас опять выручил Сергей. Объяснив что-то дежурному, он добился, чтобы нас пропустили в зал вылетов. Сергей при этом тащил огромный чемодан нашего гостя.
Каково же было наше удивление, когда итальянец на чистом русском языке поблагодарил водителя, сказав при этом:
— Спасибо, босс!
У меня сразу же мелькнула мысль, а действительно ли он не говорит по-русски и ничего не понимал, сидя за столом на ипподроме.
В общем, в итоге так и получилось, что не мы его прокачали, а он прокачал нас.
Неожиданно итальянец испугался и начал судорожно проверять содержимое карманов своего пиджака. Мы спросили переводчика о том, что случилось. На что Сергей ответил, что наш друг не может найти визу, а без нее в Германию не попасть.
Наконец виза нашлась, и у всех отлегло от души. Троекратно по-русски все расцеловались с ним, передали привет жене и пожелали счастливого полета. История с визой объяснила мне поведение итальянца до третьей рюмки, когда он забирал пиджак с собой, опасаясь за лежащие в нем документы.
Устав за день, я попросил отвезти меня сразу на автовокзал. По дороге Женька звонил своему напарнику по бизнесу и рассказывал, что итальянец азартный человек и, если с ним еще поработать, то наверняка сбавит цену на оборудование для производства упаковки.
Эпопея с итальянцем продолжалась у Женьки больше двух лет. Не знаю, прилетал он еще раз в Ростов, но Женька несколько раз встречался с ним в Питере и в Москве. Переговоры результатов не дали, итальянец не хотел уступать ни цента. Попутно выяснилось, что до нашей встречи в Ростове итальянец уже два года жил в Москве и наверняка сносно знал русский, поэтому фраза «спасибо, босс» была совсем не случайной. Поняв со временем, что переговоры зашли в тупик, Женька вышел на представителей австрийской фирмы МАСО и, успешно проведя переговоры, купил оборудование американской фирмы примерно в полтора раза дешевле, чем предлагал итальянец.
В начале 2007 года я прочитал в интернете заметку следующего содержания:
«В кампании «Аквитал» (г. Ростов-на-Дону) установлена, оттестирована и запущена в эксплуатацию узкорулонная флексографическая машина COMCO Proglide MSP (США) в комплектации для печати пленок».
Это первая машина такого класса на Юге России. Машины такого типа были установлены до этого в Питере и Москве. Женька занял хотя и не первое, но третье почетное призовое место.
В дальнейшем упаковочный бизнес у Когана не пошел. Вложив огромные многомиллионные средства и взяв солидный кредит в коммерческом банке, отдачи и прибыли от нового дела Женька не получил. Попутно заезжая в его офис в Ростове, я видел, что мой друг находится в подавленном состоянии.
Незадолго до этого на его голову свалилась новая беда: разбился насмерть в автомобильной аварии его отец на подаренном Женькой к юбилею автомобиле. Коган жалел до конца жизни, что сделал отцу подарок, унесший его жизнь.
«Знал бы, где упасть, соломки б подстелил», — гласит русская поговорка. Мы предполагаем, а Бог располагает.
Коротко о том, как сложилась судьба прямых и косвенных участников нашей встречи с Жан-Франком Черотти.
Владимир Федорович Чуб покинул пост губернатора в 2010 году и в дальнейшем представлял Мурманскую область в Совете Федерации.
Виктор Николаевич Ратиев в течение года возглавлял администрацию Кашарского района, еще раз подтвердив ленинские тезисы: «Не каждая кухарка может управлять государством, и не так важно взять власть, как ее удержать». В 2012 году был отправлен районными депутатами в отставку.
Александр Михайлович Шолохов уже несколько созывов работает в Государственной Думе нашей страны. Является первым заместителем председателя Комитета Госдумы по культуре.
Женька Коган умер в марте 2022 года от последствий перенесенного ковида, не дожив полгода до своего 60-летия. Похоронен в Ростове-на-Дону на Северном кладбище.
Судьба других участников той встречи мне не известна. Думаю, если бы я еще раз повстречал итальянца, то задал бы ему только один вопрос — прочитал ли он «Тихий Дон»?
Послесловие. Горы так и не отпустили моего друга. Незадолго до смерти он приобрел кусок земли в Архызе и построил там небольшую горнолыжную базу отдыха. Мечтал провести там спокойную старость, но не пришлось…
С.И. Доронин, сл. Кашары
