В Кашарском районе который год подряд продолжается мор пчел из-за бесконтрольного использования агрохимикатов на полях. Пострадали как кочевые, так и стационарные пасеки, находящиеся в Вяже и Россоши.
Как известно, Кашарский район славится мёдом. Это уже целый бренд «Кашарский мёд». Для того чтобы этот продукт был экологически чистым, в нашем районе есть все предпосылки. Одна только проблема беспокоит вот уже несколько лет пчеловодов — потрава пчёл. Казалось, что вопрос решенный, но ежегодно то тут, то там гибнут эти чудо-создания.
В этом году пострадали пасечники из Россоши и Вяжи. Производство мёда в этих населенных пунктах развито давно, все пчеловоды с большим стажем.
Пострадал не один десяток пасечников. Причиной тому служит горох, который якобы обработали во время цветения. На самом деле причина происходящего сейчас выясняется. Вопросом занимаются специалисты и силовики.
В шесть утра 9 июня раздался телефонный звонок. Взволнованный мужской голос просил помощи:
— Помогите, приезжайте к нам. У нас беда.
— Что случилось?
— Потравили пчел.
В ходе разговора выяснилось, что звонил Александр Иванович Зарченко из Россоши. У местных жителей находится несколько пасек, которые пострадали. Ежедневно на них трудились тысячи пчел, производя мед. Но в один момент пчеловоды пришли в ужас от количества мертвых насекомых, которыми была усыпана вся земля вокруг ульев. Как оказалось, местный фермер на днях проводил химобработку полей гороха. Под действие яда попали и пчелы, так как сельхозкультура на тот момент была цветущей. Пчеловоды винят препараты для химической обработки полей. В народе горох сейчас отнесли к высокомаржинальной культуре, стоимость которой 64 рубля за килограмм.
Так уж сложились обстоятельства, что выехать на место происшествия сразу же у нас не получилось. Однако спустя три дня вновь тревожный звонок уже из Вяжи. Ситуация повторяется.
— Редакция? «Слава труду»? Приезжайте, посмотрите, что у нас творится. Погибли пчелы, и нас, пострадавших, очень много.
Чтобы более подробно разобраться в ситуации, мы отправились к пострадавшим пасечникам. В Вяже нас встречал Юрий Николаевич Гладков. Сразу едем на пасеку. Она у него кочующая. Проезжаем злополучное поле цветущего гороха. Обращаем внимание, что установлены таблички «Осторожно, яд». Замечаем, что они совсем свежие, явно появились здесь после дождя, который прошел накануне. Наше предположение подтверждает и пчеловод:
— Во время обработки полей их не было и в помине.
Едем дальше по направлению к заказнику, в народе лес Шморгилы. От Вяжи до пасеки 8 километров. По пути обсуждаем проблему. Юрий Николаевич эмоционально переживает случившуюся ситуацию:
— Я хочу мирно жить. Хочу, чтоб труд пчеловода ценили и уважали, ведь это совсем не сложно. Элементарно – предупредить пасечников, когда будет проводиться обработка, и в идеале согласовать применение препаратов, безопасных для пчел. Судя по объему мора, класс опасности катастрофичен для них. Но результатов экспертизы еще нет. Насекомые гибли прямо на глазах, не долетая до своих ульев. А те, что выжили, едва ползают и почти не летают. Полуживые пчелы прилетают домой. Так уж заложено природой, что на уровне инстинкта улей для них — это безопасность. Однако он беспомощен в этой беде.
К счастью, у нашего собеседника пострадала не вся пчела. Но хороших урожаев со следующих медосборов ждать уже нечего, потому что погибли сильные лётные пчелы.
Увидев шокирующую картину на пасеке, мы на мгновение не могли подобрать нужных слов. В округе, по другому не скажешь, желто-черные кладбища из полосатых медоносов. Юрий Николаевич открывает нам корпус за корпусом, отгибает холст и показывает размер ущерба, который понес, а также комментирует, что в дальнейшем эта пчела отстанет в развитии или погибнет. По пасеке мы следуем за собеседником в специальных костюмах, в которые он нас нарядил. Как известно, пчела своих не трогает, так как знает запах своего пчеловода, а мы на этом объекте новенькие. Но сквозь сетку на круглой шляпе видим ужас произошедшего.
Несложно представить, что пережили пчеловоды, когда обнаружили миллионы мертвых тружениц-пчел. Пообщавшись не с одним пасечником, выяснили, что в течение нескольких дней шел падеж насекомых. В первые дни после случившегося они выносили ведрами и вывозили тележками погибших пчел. Оказавшись на пасеке, и мы ощутили то, что аура здесь нездоровая – практически нет жужжания и лета пчелы, запах разлагающихся насекомых. А все должно быть по-другому. Ведь обычно пасека – это какая-то колыбель умиротворения. Попадая туда, мы ощущаем, что она, как хорошее лекарство, действует на душу и тело человека. Душистый аромат трав, приятное жужжание пчел, запах меда – все это заряжает человека, и появляется прилив сил.
Для многих пасека – это не источник основного дохода, а чисто для души. Вот и Николай Александрович Бирюков, за плечами которого более 40 лет пчеловодческого стажа, было и 50, и 60 семей, а сейчас, как он сам выразился:
— Держу 10 семей для души. Это отдых, да и медок. А как интересно! Придешь, они гудят…
У него погибли все. Представьте, как чувствует себя человек, в один миг потерявший все свое детище. А ведь она была отдушиной, где можно отвлечься от бытовых невзгод, забыть о неприятностях. Видно, что мужчина очень переживает.
— Пчела не пролетит мимо цветка. Там нектар, а он отравлен – и все… Надо бы травить не по цвету, а по зеленому, — говорит Николай Александрович.
Действительно, это базовое правило, что нельзя обрабатывать медоносное растение во время цветения.
— И я бы уехал, если бы нас предупредили, — поддерживает беседу Юрий Николаевич Гладков, у которого 30 лет ветеринарного стажа. – Прежде чем травить, ты объедь округу, предупреди. А у нас, видите, как получается – не хватает общения. Ведь я просил фермера – если зацветет горох, то не трави. Самое обидное то, что это вошло в систему. Мне хочется остановить этот маховик.
— Если бы это произошло в советские годы, того, кто траванул, – из партии и из колхоза исключили бы. А сейчас… — с досадой махнул рукой Николай Александрович.
В чаяниях пчеловодов нет цели, как наказать фермеров. Все они считают, что главной победой заварухи будет, если их станут уважать. Первый раз вяжинские пасечники пострадали в 2010 году. В этом году урон нанесен 10 медовикам. С крупными хозяйствами работа в этом направлении уже отлажена, а вот с мелкими фермерами взаимопонимания нет.
Если у Ю.Н. Гладкова кочующая пасека, то у Н.А. Бирюкова и И.Д. Некрасова, у которого мы тоже побывали в гостях, они стационарные. За пчеловодческую практику Ивана Дмитриевича Некрасова, а это более сорока лет, это произошло впервые. А пасека у него уникальна, расположена в тени садовых деревьев. Чувствуешь себя там, словно в каком-то сказочном местечке. Можно представить, какой пчелиный рой всегда здесь жужжит. Сейчас, как и у всех, звенящая тишина. Открывая крышку добротных ульев, он с горечью говорит:
— Душа болит. Такой труд. Весной все улики перечистил, пересадил, и все… Посмотрите, расплод сидит, его никто не греет. Обидно, что никто не предупредил, и вся старая летная пчела пропала, а молодая вылазит.
С комком в голосе Иван Дмитриевич рассказывает, что жил своими пчелами, от которых практически не осталось ничего.
— Приезжали с ветстанции, брали анализ, — говорит он. – Да разве его так берут? Я столько читал об этом.
В подтверждении своих слов хозяин вынес несколько журналов по пчеловодству.
— Здесь все подробно разъясняют, что надо делать в подобных ситуациях. Возьмите, прочтите, пусть и люди знают об этом.
В беседу включается Любовь Михайловна, супруга Ивана Дмитриевича:
— Где справедливость? Он сбережет свой урожай, а нас потравил. Людей обидели. Хочется, чтобы нас кто-то поддержал.
Чтобы не пустить проблему на самотек, вяжинцы обратились во все инстанции: полицию, прокуратуру, ветстанцию, в местную газету и даже дозвонились до Первого канала телевидения, который обещал приехать.
Подобная ситуация примерно в это же время произошла и в Россоши. Ущерб, который понесли пчеловоды, оценивается в несколько сотен тысяч рублей.
— Пойдемте, я покажу, какая трагедия произошла у нас, — говорит Василий Иванович Сидельников.
У него стационарная пасека стоит дома в саду. Пройдя вслед за хозяином, мы, разместившись в тени деревьев на скамейках, ведем беседу.
— Я каждый день в четыре утра прихожу сюда пить кофе, — делится Василий Иванович, — и так несколько лет подряд. Но в этот день я не смог его пить, слишком горьким оказался вкус… В течение суток осыпалась вся пчела. Уже седьмые сутки, а мор продолжается. Представляете, в одном улике я убрал 17 рамок с приплодом, с детвой. Поле с горохом посеяно рядом с селом (практически в черте населенного пункта). Кто разрешил это? Тяжелый случай произошел у нас в селе… Не верится, что фермер не знал, что пчела ляжет. Несколько дней подряд здесь запах стоял, как на скотомогильнике. Я вывозил по 2-3 тележки. Горько, столько труда. Пчелка гудит – красота! А сейчас что? Я не знаю, с какой стороны подойти к улику. Убирать рамки или нет, не потравлены ли пчелы дальше?
Василий Иванович тоже имеет большой опыт в пчеловодстве. В 80-е, когда в Кашарском районе существовало Общество пчеловодов, он состоял в нем. И все тонкости этой науки познал через специальную литературу. Он показал нам свой столярный цех, где делает рамки и ульи. А начинал он с нуля, еще в советские годы первые десять семей привез из Закарпатья. До сих пор сохранились пакеты, на которых написана их цена – 120 рублей. Помнит, как сдал в заготконтору мед по 278 рублей за флягу и за сезон заработал 6 тысяч – целое состояние по советским меркам. И вот уже много лет он в пчеловодство вкладывает всю свою душу. Сейчас он с легкостью может победить клеща пушкой в улей, хвойником бороться с мышами и синичками зимой. А вот что делать в данной ситуации, Василий Иванович не знает, он растерян.
— Как обидно, но ничего не поделаешь. Рублем не выразить – осадок на душе.
Он считает, что на пасеке должно пахнуть радостью.
С Василием Ивановичем мы проехали к еще одному пострадавшему пчеловоду Федору Николаевичу Мельникову. Если быть точнее, то он сейчас ответственен за пасеку сына, который принимает участие в СВО на Украине. Первая его фраза была:
— Что я скажу сыну, когда он вернется?
Пасека Мельниковых страдает не первый год. Уже неоднократно он проходил все инстанции, но доказать ничего не удалось. Куда идти дальше? Пчеловод расстроен. В справедливость он не верит. Но тем не менее, если когда-либо удастся доказать, то выигранные деньги он отправит на больных детей и на СВО.
— Травить надо, — говорит Федор Николаевич, — но надо по-человечески. С людьми надо считаться. Пчел погибло очень много, а те, которые уцелели – ослабли.
Здесь, как и у предыдущих пчеловодов, все по-хозяйски и капитально. Выкуривая одну сигарету за другой, он водит нас между рядами ульев, которые практически не гудят. Сейчас время медосбора, на пасеке должен стоять рев, а по факту лёта нет – пасека молчит. Побывали мы и в помещении с медогонкой, всюду порядок. Только в данный момент хозяина ничего не радует.
Если говорить в общем о сложившейся ситуации, то причиной гибели пчел занимаются специалисты, подключилась полиция и прокуратура.
— Данная ситуация на контроле, — заверил нас помощник прокурора района юрист 3 класса А.И. Сбродов, — результаты расследования мы обязательно освятим в СМИ.
А вот о результатах лабораторного исследования специалист ветеринарной службы С.П. Иванов прокомментировал, что за анализы пасечникам необходимо оплатить некую сумму, чтобы получить заключение на руки. Для этого необходимо поехать в Ростов.
Причин гибели пчёл много, но самая болезненная – отрава голой химией. Не выживает ни один подвид чистопородных пчёл, ни гибриды, которые получаются от скрещивания завозных пчёл с местным подвидом среднерусской пчелы.
Дорогие читатели, к этому вопросу мы обязательно вернемся, как только будет заключение, а пока будем ждать.
__________________________________
Читайте также: Пчеловодам и аграриям пришло время договариваться
