80-й раз страна отмечает Великий День Победы. Всё меньше остается свидетелей этой страшной войны. И тем интереснее узнавать события от очевидцев, участником которых и оказался наш земляк. Во время оккупации Кашарского района немцами семья Авраменко жила в лесу, т.к. отец героя работал лесником. Мы решили предложить вам рассказ-воспоминание Петра Андрияновича Авраменко.
Жизнь в лесу во время оккупации
В то время Пётр был 12-летним мальчишкой, но смог сохранить в памяти все до мельчайших подробностей. В этом рассказе нет ни слова выдумки, это наша история, запечатленная в памяти земляка.
По рассказам Петра Андрияновича, лесная жизнь была похожа на место между молотом и наковальней, всегда в напряжении, в тревоге. Научились прятать хлеб, мед и молоко от проворной цыганвы, так в военное время называли румын. Выкопали в доме яму и поставили на неё большой ящик с мукой, а в схрон прятали продукты. Один раз это место спасло жизни солдат и всей семьи Авраменко.
Встреча с военными и разведка
В один из дней мать героя заметила возле колодца людей с автоматами, услышала русскую речь. Военные набрали воды в несколько брезентовых мешков и ушли. Мать Ирина Федоровна рассказала детям, что, видимо, наши солдаты приходили за водой. Сомнения были, однако, когда познакомились с военными, выяснили, что это были наши десантники, они рассеялись. Два офицера зашли в избу, расспросили, где немцы, что происходит в округе, разложили на столе карту. Петра Андрияновича и сестру Марию отправили отнести воду в лес, предупредив, чтобы не боялись, их там встретят.
Хочется отдать должное удивительной памяти Петра Андрияновича, он помнит все в мельчайших подробностях, а ведь ему за 75 лет минуло, когда мы писали этот рассказ.
Из воспоминаний: «Идем по лесу, видим, из-за деревьев высунулся автомат.
— Стоять! Вы к нам? — послышался голос, видимо, догадались, узнав по брезентовым мешкам свое имущество.
— Да, воду несем. Поблагодарили нас, и мы вернулись домой. Я запомнил их автоматы, которые были в то время необычными с длинным рожком, наподобие немецких. Это был или ППШ с коробчатым магазином или ППС.
Наши в лесу — это хорошо, да только мы не знали, радоваться этому или нет. Семья подумала, что десант приземлился, чтобы взорвать немецкие склады в хуторе Калиновка (сейчас это окраина х. Третий Интернационал). А это было опасно для местного населения, немцы могли устроить карательные меры. Но офицеры успокоили: «У нас другая задача». Им нужно было взорвать аэродром, который находился между Уплотненкой и Новопавловкой. Но в то время он был пуст, фашисты еще не использовали его. Когда и куда ушли десантники — никто не знает, больше эту группу в лесу не видели. Приземлилась через время и вторая группа десанта, они уже знали, что в этом лесу живут люди, и есть колодец». По словам Петра Андрияновича, некоторое время солдаты жили в старой скирде.
Музыкальный концерт
«Доверяли полностью нам, малознакомым людям и детям. Один раз я играл на балалайке, спасая людские жизни. Во время визита наших бойцов неожиданно румыны застали всех врасплох. Это оказалось очередной облавой, о которой мы не знали, хотя среди оккупантов был свой человек, — вспоминает Петр Андриянович. — Что делать, бежать в лес уже не было возможности. Сразу кто-то смекнул, что надо спуститься в яму, где прятали продукты от румын. Мигом бойцы попрыгали и затаились. А поверх поставили ящик с мукой. Румыны, словно чуя неладное, как никогда в сараях штыками кололи потолок сверху и снизу. Зашли в дом, где была гробовая тишина и полное оцепенение присутствующих. Неизвестно, чем могло все закончиться, если б не музыкальный инструмент-балалайка».
Румыны спросили:
— Кто может играть?
Мать ткнула на меня:
– Играй, Петя!
«Я играл, как в последний раз, понимал, что, если будут искать, хорошим не закончится. А толпа все больше и больше собиралась у импровизированного концерта, отвлекая врагов от поисков. В конце похлопали меня по плечу, поблагодарили и, самое главное, уехали прочь. Солдаты, когда выбрались из ямы, сказали, что, если бы услышали шаги к ящику, открыли бы огонь — и будь что будет, но в плен не сдались бы», — заключил Петр.
Эта группа оставила свои адреса, после войны сестра Мария несколько раз писала им, но ответа не было. А офицеры обещали: «Если останемся живы, то обязательно приедем к вам на праздник Победы. Доложим руководству о вашей помощи Советской Армии в тылу врага». Но опять-таки, никто не знает о судьбе этих бойцов.
Свой среди чужих
Свой среди чужих. Кто же этот человек? Кто информировал о предстоящих облавах, неужто предатель? Судите сами. Для работы с местным населением румынские, итальянские, немецкие части комплектовались переводчиками. Такой человек был и в этой румынской части. Петр Андриянович очень хорошо отзывается о нем. Имени не знает, но помнит, что он был из Бессарабии. И в нашем разговоре называл его просто «бессараб».
— Он нам сказал: «Вы не бойтесь меня, я вам плохого не сделаю, а на войне я принудительно». Несколько раз помог семье. А в одном случае даже спас от расстрела, — начал рассказывать очередную историю П.А. Авраменко. — Были у меня санки, кованые, кузнец из Каменки выковал. Они никому не мешали, но однажды попались на глаза румыну. Тот их отобрал, я плакал, хотел вернуть и бежал за санями. В ответ оккупант вскинул винтовку и направил в меня. Тут, конечно, пришлось отстать от обидчика. Появился этот бессараб, интересовался, что да как, мы ему уже доверяли. Мать пожаловалась на кражу детской забавы. Переводчик сказал, что решит этот вопрос с их капралом. Действительно, через два дня санки подкинули к скирде. Бессараб спас не одну жизнь и отступавшим солдатам. За два или три дня он предупредил, что немцы готовят облаву и нужно сообщить об этом нашим. Мать послала нас в лес, чтобы мы предупредили о рейдах врага. В то время лесополос не было, прятались в чистом поле, колеях, скирдах, любых зарослях.
И вновь жизни Петра и его брата Василия были на волоске. Одна из десантных групп не выполнила свою задачу, оставив следы визита. Один из десантников приземлился на дерево и сильно поранился — разорвал ногу. Снял окровавленные белые кальсоны, перевязал рану, но по каким-то причинам не спрятал их и парашют. Об этом не знал никто. Ничего не подозревая, детвора оказалась поблизости от этого места, а у румын тоже были дела в лесу. По року судьбы оккупанты нашли вещи раненого бойца и схватили Петра и Василия, считая их пособниками десантников. Без разговора детей повезли к капралу доложить о находке и пойманных пособниках. Расстрел был неминуем. А спас детей бессараб. В тот же день он пришел к матери и сказал, чтобы она взяла семейную фотографию, где вместе вся семья, и шла к капралу. На встрече она настаивала на том, что это её дети, и они живут там, где нашли улики. К счастью, это помогло, детей отпустили.
Восхождение к победе
— Как-то прошел слух, что сильно разбили немцев на Волге, — рассказывает Петр Андриянович, — радость была, но тревога не покидала. В одну из ночей, я это запомнил хорошо, потому что именно ночью пекли хлеб, в избу ввалилось до 30 румын. От неожиданного визита все испугались и застыли там, где стояли: мать возле печки, сестра в другой комнате, мы с братом на лавке у стола. Ну все, думаю, заберут проклятые наш хлеб. А они как зашли, сразу попадали от усталости и заснули мертвым сном. Поспали минут сорок, по команде главного проснулись. А один, который спал около стола, полез достать накрытый фуфайкой хлеб. Отщипывает хлеб украдкой и в рот кладет, как будто прячется от кого-то. Их главный заметил это да как треснет по руке конской плеткой. А нам-то непонятно, что с румынами случилось, то, как свиньи были, а тут — хлеба боятся взять. В страхе мы не обратили внимания на то, что шли они уже без оружия. Только, видимо, офицер был на лошади, остальные — пешком. У нас спросили: «Где русские?». «По слухам, вроде как в Кашарах», — ответили мы. Напомнили, что немцы в Калиновке. Румыны на ломаном русском сказали, что немцы им не нужны, а идут они сдаваться советским войскам.
Быстренько собрались и ушли все, кроме одного. Один так сильно заснул, что ни в какую не хотел просыпаться. Его и били по щекам, и обливали водой — все без толку. Несколько раз возвращались за ним, скорее всего родственники, но он так и не проснулся.
Чужой человек в доме, еще и враг — нехорошо и опасно. Решили его вернуть, подкинуть в хутор. Ближе к утру привезли этого румына на край хутора к фермам. Там несколько инвалидов ухаживали за 4 быками. Они тоже открестились от румына, сказав, что опасно таких гостей принимать.
Они же посоветовали выехать на профиль, где уже тысячами отступали те же румыны. Когда привезли их соотечественника, объяснили на пальцах проходящим разбитым оккупантам, чтобы те забрали своего солдата. Но отступающие были голодные, полураздетые, разутые — на одной ноге был сапог, а другая тряпками обмотанная. «Нам он не нужен!» — отказались и они.
Что же делать с этим румыном, думали мы и решили оставить его под старыми скирдами, поодаль от фермы. Так и сделали. Вернулись, все рассказали дома. Через время мать послала нас проведать этого сонного румына, мы пришли, а его там нет. И никто не видел и не знает, куда он делся.
Радость разгрома немцев была неописуемой. Оживилась детвора. В хуторе Калиновка начались расстрелы отступающих. Причем видно было сломленный дух оккупантов. Когда стреляли в колонны отступающих, настигнутые пулей падали замертво, а рядом идущие не бежали от выстрела.
Старики воспротивились: «Что ж вы в безоружных стреляете? Они уходят. И кто их тела хоронить будет?» Расстрелы прекратились. А убитых побросали в силосные ямы, в то время они были круглые и глубокие.
Такими Петр Андриянович запомнил годы оккупации и отступление врага. И все же через время командование узнало о событиях, произошедших в Моргулевских лесах. Жителям была вручена медаль за помощь Советской Армии в борьбе с фашистской Германией. Дед уверен, что это одна из десантных групп все же смогла доложить в верха о помощи, оказанной семьей Авраменко. У Петра Андрияновича есть еще одна версия происходящих событий. Уже после войны, может в 50-х годах, в лес приехало районное руководство, начальник лесхоза и какие-то люди. Начальник милиции по фамилии Ярош, военком Черноусов пилили дрова и «отдыхали» несколько дней. Мать спросила у них: «Не виделись ли мы раньше, не были ли вы тут в войну?» Те ответили, что нет, но всё же в своих разговорах упоминали старую скирду и другие тайны Моргулевского леса.
